22 сентября 2005 года наша пермская группа туристов-рыбаков в составе семи человек собралась на территории комплекса «Замок», что в Камской долине, для того чтобы начать поход в верховья реки Лозьва, на север Свердловской области. Карта маршрута.
Почему Лозьва? Ну во первых
с нее можно выехать на машине, а это дешевле в два раза чем обратный вылет на
вертолете. Во вторых полгода переписывался со свердловчанами по Лозьве, и
показалось, что там интересно. И в третьих, летом знакомые из Перми уже
проходили данный маршрут и им понравилось.
Погрузив свои вещи в
грузопассажирскую ГАЗель, выехали из Перми в 5-30 в город Березники, где нас
ждал вертолет МИ-8 Пермских авиалиний. Заказ вертолета делали через
Микрюкова Анатолия Александровича, телефон в Перми 2-949-583 (638, 859).
Благополучно проехав 170 км, где-то по середине между Березниками и
Соликамском свернули направо и в 9-30 прибыли на местный аэродром
г.Березники.
Аэродром был практически пустой, стоял наш вертолет и два частных легкомоторных самолета, один двухместный, а другой вообще одноместный. Экипаж вертолета прибыл из Перми на Ниве накануне вечером и еще только-только просыпался. Мы со Стасом прошли в диспетчерскую и, подождав экипаж, начали сверку конечной точки полета.
У меня была карта района -
«километровка» 1967 года, но летчики сказали, что такой подробной картой
они не пользуются. В конце концов, они определили, что место слияния рек Лозьва
и Сульпа имеет координаты 61гр51сек и 059гр39сек, оно у них значится как «Точка
№108» еще с предыдущего полета пермской группы. После этого начались
согласования маршрута с различными диспетчерами: пермскими,
свердловскими, коми, в том числе и с военными. Все согласования прошли
успешно - погода на перевале через Уральский хребет благоприятствовала,
никаких учений военные не проводили. На ГАЗели заехали на территорию
аэродрома к вертолету, летчики проверили, чтобы ружья наши были разряжены
и зачехлены - их у нас было три штуки. В 10-00 загрузили через открытый задний
люк вещи и сели в вертолет. Летчики начали прогрев вертолета, опробуя винты на
разных режимах, а мы уже мыслями были в небе. Но, как обычно это бывает,
«вдруг» они заглушили двигатель и в 10-10 высадили нас из вертолета. Началась
какая-то суета вокруг вертолета, подошли заправщики и механики аэропорта,
притащили стремянку и начали осматривать лопасти основного винта. К
нашему удивлению они обнаружили пустой полиэтиленовый пакет на одной из
лопастей, уже изрядно потрепанный. Из-за него была небольшая вибрация. Мы
думали что это обычная вибрация, но опытный летчик заметил и, между прочим, не
по приборам. Мы объявили ему нашу устную благодарность. Пакет
благополучно сняли и подарили мне на память. Заморосил дождь, и штурман опять
пошел уточнять прогноз погоды, в том числе и на перевале через Урал. А мы
сидели на краю летного поля на лавочке, курили, попивали коньячок, смотрели на
старые спущенные шины вертолета и гадали – будет еще что-то или все-таки полетим.
В 11-27, наконец, дали разрешение на повторный взлет, мы вырулили на взлетную
полосу, зависли на минуту над ней, опробуя винты на подъем и, сделав круг над
аэродромом, полетели в Свердловскую область к нашей заветной точке №108.
В нашей команде из семи человек для меня было только двое «новеньких», с остальными я сплавлялся по Няйсу и Молмысу. Миша Савчук 36 лет, бывший военный, сплавлялся вообще первый раз, и Болотов Саша 42 года, с завода силикатных панелей. Из «стареньких» был Стас, директор Рубероидного «заводика» (сосед по дому), его дядя «Саныч» - владелец собственной грузовой ГАЗели, Дима - директор комплекса «Замок» и Димыч, который торгует французскими новыми иномарками.
Полет сначала проходил как обычно, летим и фотографируем, противный запах сгоревшего топлива выветривали, открыв все иллюминаторы. Пролетали мы над интереснейшими местами севера нашей области. Видели речки Глухая Вильва, Язьва, драгу на речке Колчим, истоки реки Вишера, и множество других интересных вещей. Очень оригинально сверху смотрятся кедры: как будто бы большие зеленые кучерявые островки, среди пик елок, желтых лиственниц и черных облетевших берез. Над уральским хребтом, как обычно, низкая облачность и всей красоты увидеть не удалось, на некоторых горах уже лежал снег, а скорее всего это прошлогодний не растаял! Над хребтом нас начало очень сильно кидать из стороны в сторону (летчики сказали, что это из-за ветра), вертолет качался как маятник с центром на редукторе лопастей, нам пришлось вцепиться руками и ногами в выступающие части салона и ждать благополучной посадки. Видели с высоты птичьего полета отдельно стоящую гору Отортен в водораздельном хребте, недалеко от истока реки Лозьвы.
Исток Лозьвы находится в очень интересном месте, там как бы по кругу проходит граница Пермской, Свердловской, Тюменской областей и Коми. Отортен манси называют Лунт-Хусап – «Гусиное гнездо» или Лунт-Хусап-Сяхл – «Гора гусиного гнезда». Дело в том, что юго-восточный склон Отортена круто обрывается к горному озеру Лунт-Хусап-Тур – «Озеру гусиного гнезда», откуда начинается Лозьва, так же это озеро имеет и второе название Лусум-Талях-Тур – «Озеро в верховье Лозьвы». По одной версии манси: во время всемирного потопа в этом озере на большой высоте спасся один-единственный гусь. По другой версии: в куполе горы манси увидели сходство с гусиным гнездом.
И вообще, восточные предгорья Северного Урала в Свердловской области от реки Вижай и дальше вверх по реке Лозьва до «Горы мертвых» - это священная для манси Земля, «Земля Бога». На эту землю раньше могли приходить только шаманы. Здесь на «бабьей» горе, говорят, до сих пор мансийские женщины рожают детей. Мы пролетали рядом с «Горой мертвых» («Холат Сяхыл»). С языка манси название переводятся примерно «Не ходи туда» или «Гора 9 мертвецов», сейчас на картах это место отмечено как «Перевал Дятлова». По странному стечению обстоятельств у Горы несколько раз погибали группы по 9 человек. По легенде, здесь когда-то были убиты 9 манси. В феврале 1959-го на Горе погибло девять студентов - туристов из Свердловска, под руководством пятикурсника УПИ Дятлова.
Мы хотели высадиться на Лозьве немного выше устья речки Сульпа (чем ближе к истоку, тем крупнее хариус), но, к сожалению, летчики, пролетев практически до устья Лозьвы, подходящей площадки не нашли и поэтому приземлились на галечной косе в устье реки Сульпа при впадении в Лозьву, ровно через два часа полета. А сверху осенняя Лозьва с чистой водой и цветными берегами смотрелась очень красиво. Для справки, час полета на МИ-8 стоит 20000 руб (в 2003 году час стоил 15000 руб), из Березников до Сульпы ровно два часа полета. Летчики машину не глушили т.к. место было не совсем ровное, вертолет полувисел или полустоял на спущенных шинах. Под работающими винтами (уже не в первый раз!), от которых закладывало уши, уворачиваясь от пыли, мы выгрузили свои вещи по цепочке в одну большую кучу. Штурман сбегал до ближайших кустов, в отличие от двух летчиков, которые сидели в вертолете, сделал нам на память общий снимок и вертолет поднялся в небо, забросав нас пылью и мелкими камешками. Потерь среди имущества не было, т.к. оно предусмотрительно было прижато нашими телами.
Пожелав мысленно летчикам удачно долететь до Березников, мы накачали резиновые лодки, спустились 50 метров вниз по течению, нашли подходящее место и разбили первый на Лозьве лагерь. Пешие походы вверх и вниз по Сульпе и Лозьве результатов не принесли – не было поймано ни одной рыбки, даже поклевки не видели. Как оказалось позднее, мелкая рыба вся скатилась в низовья, а большой хариус (за ним мы и собирались охотиться) стоял в ямках глубиной не менее 1,5 метров, а тут таких не оказалось. Большой хариус, по теории, скатывается вниз только вместе с зимней шугой. В общем, первый день, день прилета и мы на него не сильно рассчитывали в плане рыбалки. Погода стояла солнечная и сухая, место для стоянки прекрасное, в тайге рядом никого нет – что еще нужно городскому жителю! Правда следы пребывания людей летом есть, включая и костровище и заготовленные впрок дрова. Димыч сходил в лес на разведку и принес трех рябчиков, которых там оказалось великое множество (с его слов), из них мы сварили первый суп на Лозьве.
У Димы Кирилова на второй день сплава был день рождения и мы с утра (это в виде исключения) приняли по 50 гр коньячка за его здоровье. А потом стоим и разговариваем у палаток, вдруг Саша побежал в палатку, вытащил ружье, зарядил и выстрелил. Мы ничего понять не можем, зачем стрелял, куда стрелял, тем более на территории лагеря, а он заходит в кустарник и в пяти метрах от палаток поднимает зайца – вот это да! Мы все потом шутили: уж не кролики ли с фермы сбежали, если по лагерю бегают! Свернув первый лагерь и затушив костер (мы это делали в обязательном порядке после каждой стоянки), поплыли вниз. У каждого была своя двухместная резиновая лодка, при этом одни толкались шестиками, а другие использовали штатные весла (глубина реки 0,5 метра). На первой же большой и глубокой борозде, которую я не заметил и проплыл, Стас поймал на спиннинг с «рыжей» мелкой блесной пять хариусов весом от 0,7 до 1 кг каждый и одного небольшого тайменя на 1,5 кг.
Днем мы втроем встали на временную дневную стоянку, сфотографировались с хариусами Стаса, и он умудрился оставить сумку с первыми харюзами на берегу. Вспомнил о сумке тогда, когда поймал очередную рыбу, а положить-то и некуда! Пришлось ему возвращаться пешком по берегу, благо проплыли не более километра, принес и больше с сумкой не расставался. Чуть позже я тоже, наконец, поймал своего первого хариуса на 0,7 кг (весы с рулеткой были всегда под рукой), а вечером еще двух таких же.
По теории, на Северном Урале рост хариуса происходит не быстро: вес рыб в десятилетнем возрасте в среднем составляет 700 граммов, а самые крупные особи редко бывают более 1 килограмма. Крупный хариус и мелкий таймень на спиннинг клевали в основном на вертушку №1 рыжего цвета с пятнышками, на желтую и медную поклевок практически не было. Весь желудок хариусов плотно был забит лесными клопами – они сверху темного цвета, а снизу бледно- зеленые. Таких мушек для нахлыста у нас с собой не было - правильно говорят, что настоящие нахлыстовики вяжут мушки прямо на берегу, изучив содержимое желудка первого пойманного хариуса. Хариус опровергает принцип «больше воды - крупнее рыба». В таежных речках можно ловить такие экземпляры, которых очень редко увидишь в уловах любителей «большой воды», да и то в основном у браконьеров. Причем, чем ближе к истоку, тем хариус попадается более крупный. Вечером на второй день мы устроили праздничный ужин в честь дня рождения Димы Кирилова, с жареным тайменем (Стас подарил), тушеным зайцем (подарок от Саши) и супом из рябчиков (Димыч опять добыл) – шикарный стол из даров природы.
Ну а теперь дальше о хариусе, из-за которого мы и полетели на Лозьву: живет хариус небольшими стаями, крупные экземпляры держатся преимущественно в одиночку, места его стоянок из-за малых размеров речек не отличаются большим разнообразием. На быстринах и перекатах рыба стоит в конце струи, занимая места в ямках или за какими-нибудь укрытиями: крупными камнями, корягами, выступами дна. Если после переката следует тихий глубокий плес, то хариус может стоять и там. Поджидает он свою добычу и в завалах деревьев. Вообще, хариус, как и всякая рыба, тяготеет к глубине, и если в том или ином месте есть ямка глубиной хотя бы в метр, то скорее всего он там и находится. Однако хариус стоит только над твердым галечным дном, и его никогда не найдешь в песчаных или глинистых омутах, какой бы глубины они ни были.
В верховьях Лозьвы дно было чисто галечное, чуть ниже стал попадаться песок, а в конце пути были уже и илистые (глинистые) места. Рыбу, между прочим, я практически не ем, в отличие от рябчика!
В 15 км ниже устья Сульпы, на Лозьве завал из деревьев, на карте 1967 года и на GPS он отмечен почему-то островом. Перед завалом на удочку и червяка я поймал 7 штук хариусов от 0,5 до 0,7 кг каждый. Можно было бы еще ловить, но уже все практически перетащили вещи, а оставаться одному в тайге мне не очень-то хотелось – боюсь медведей. Кстати, живых медведей во время сплава мы так и не увидели, хотя следов его пребывания по берегам очень много. Перетаскивали вещи по тропе (она хорошо натоптана) слева от завала, на расстояние не более 200 метров, так что не устали. Мне нравятся таежные речки еще тем, что из них можно пить воду, зачерпывая кружкой, не боясь отравиться. А некоторые «гурманы» типа Саши еще и отличают по вкусу воду из разных таежных речек.
После звала 8-10 км широко и мелко, не самые хорошие места, да и рыбы не было. Потом снова пошли интересные места, типа полузавалов, сливов, крутых поворотов реки на 90 градусов и более. Подаренный мне на день рождения зеркальный фотоаппарат «Никон» - автомат я взял на сплав впервые и он меня не подвел. При этом фотоаппарат имеет крепление для сменных объективов, и я потихоньку начал задумываться о приобретении большого объектива для съемки природы. Весь путь он был у меня под рукой, и несколько снимков получились в «открыточном варианте» - хоть на выставку.
Лозьва - левый приток реки Тавды, ее длина 637 км, судоходна на протяжении 328 км от устья. В памятниках письменности река упоминается с конца VI века с названием «Лозва». Писатель Сергей Алексеев в своей книге «Сокровища Валькирии» объясняет название «Лозьва» - «вьющийся звук». Из коми-пермяцких слов название реки объясняют так: лоз - синий, голубой и ва - вода, то есть Лозва - Синяя вода или Голубая вода. В верхнем течении Лозьва - типичная река с чистой, прозрачной водой, что, казалось бы, позволяет понять мотив названия. Но все осложняет мансийское название Лозьвы - Лусум, или Луссум, которое не сходится с коми-пермяцкими словами. Сами манси не могут перевести это название. Кроме того, есть еще Висум (Ушма) и Томпусум (Северная Тошемка) - названия притоков Лозьвы, для которых в мансийском языке тоже нет убедительного толкования. Природа на Лозьве, я бы сказал, обычная для Северного Урала: сплошной хвойный лес, который, к тому же, практически весь вырублен в середине прошлого века. Изредка попадается кедр, лиственница, береза, липа, осина. Ближе к вершинам встречаются мхи и лишайники. Подлесок в горно-таежной тайге хорошо развит, здесь много ивы, рябины, жимолости, смородины, малины. Повсюду попадается брусника и голубика. Осень со своими красками, конечно же, сделала свое дело, и мне удалось сделать с десяток отличных снимков реки Лозьва и ее притоков. Но места для летней рыбалки хариуса нахлыстом просто изумительные – река читается очень просто. Плесо – перекат – тягунок – плесо.
Река Лозьва вверху очень сильно петляет, даже на карте «километровке» и то не все повороты указаны. Из-за этого общий путь с каждым днем увеличивался и к концу сплава он с 70-и км по карте стал примерно 85 км по факту. Курьи есть, но осенью они мелкие и щук там не было, хотя подозреваю что летом их там много. Сплавляясь, а дневная норма была около 15 км, мы проплыли устья следующих рек и ручейков: Сульпа, Харсос, Ахтыл, Луснурсиспалсссос, Ауспия, Нерпинсос, Усть-Я. Рыба в этих притоках уже не было – скатилась вниз. Погода благоприятствовала сплаву – было солнечно и плюсовая температура, утром около 5-7, а днем до 15 градусов. Только один день, в воскресенье 25.09.05г, утром температура опустилась до минус 6. Но даже и при такой температуре народ соблюдал гигиену - обтирался до пояса, нагрев ведро воды на костре. А Димыч пошел дальше. Помыв голову в теплой воде, он вдруг сбросил с себя одежду и искупался «в чем мать родила». Замечу, что Димыч был трезвый.
Перед морозным утром, ночью на искусственную «мышь» я поймал тайменя на 1 кг и отпустил, такой был уговор - тайменей до 1 кг отпускаем. Клевал он три раза, первый раз был просто толчок, во второй небольшой бурун уже возле берега и только в третий раз таймешек взял на весь тройник. Ночью у многих замерзли черви, оставленные в коробках на улице, суп в ведре покрылся коркой льда. А я утром, зацепив крючок за дно и дернув лесу как обычно (не очень сильно), сломал свою углепластиковую удочку по середине третьего колена – углепластик не выдержал испытание морозом.
Гора Хой-Эква - хозяйка лозьвинских лесов, на современных картах значится как «Петропавловская» и последние несколько дней мы сплавлялись недалеко от ее подножья. Возвращаясь к трагической гибели группы Дятлова, хочется привести некоторые факты найденные в Интернете. Группа погибла при весьма загадочных обстоятельствах, а военные и вовсе засекретили все документы и сдали их в архив. Кожа погибших имела, по словам поисковиков, «неестественный фиолетовый или оранжевый цвет». «Исследованные образцы одежды содержали несколько завышенное количество радиоактивного вещества, обусловленного бета излучением. Какое-то время под подозрением были даже местные манси, которые когда-то в 1930-е годы уже убивали геолога-женщину, осмелившуюся зайти на закрытую для простых смертных священную гору, но эта версия отпала, т.к. у многих туристов были сильные внутренние переломы и кровоизлияния без видимых внешних повреждений. Очень скоро, позже гибели «дятловской» группы, при загадочных обстоятельствах (что говорит в пользу версии о причастности к происшествию спецслужб) в автокатастрофе вместе со своей женой погиб фотограф Юрий Яровой, снимавший тела погибших. Застрелился в бане чекист, который детально изучал эту историю, летчик Г.Патрушев, летавший с поисковыми группами погиб в 65 км севернее Ивделя, когда пошел на вынужденную посадку. В феврале 1961 года в районе все той же Горы вновь при аналогичных, более чем странных, обстоятельствах погибла еще одна группа туристов-исследователей из Ленинграда. И вновь якобы были те же признаки непонятного страха: разрезанные изнутри палатки, брошенные вещи, разбегающиеся в стороны люди, и вновь все 9 погибших с гримасами ужаса на лицах, только на этот раз тела лежат аккуратным кругом в центре которого палатка. Но об этом случае практически нет информации – хорошо зачистили те, кто в этом заинтересован. Во время поисков погибших «дятловцев» над головами спасателей разворачивались красочные картины, пролетали огненные шары и сияющие облака, фантастические небесные явления казались страшными. Вот текст одной из телефонограмм в Свердловский горком партии от военных: «31 марта 59-го, 9.30 местного времени. 31.03 в 04.00 в Ю-В направлении дежурный Мещеряков заметил большое огненное кольцо, которое в течение 20 минут двигалось на нас, скрывшись затем за высотой 880. Перед тем, как скрыться за горизонтом, из центра кольца появилась звезда, которая постепенно увеличивалась до размера Луны, стала падать вниз, отделяясь от кольца. Необычное явление наблюдали многие люди, поднятые по тревоге. Просим объяснить это явление и его безопасность, т.к. в наших условиях это производит тревожное впечатление. Подписали: Авенбург, Потапов, Согрин.» Вот такие места мы пролетели на вертолете, а мои однофамильцы, оказывается, среди военных были, когда мне было всего два года.
Последующие два дня нас ничем не порадовали, рыбы практически не стало, за редким исключением, я поймал за два дня одного хариуса на 0,8 кг на медную блесну №3, а большинство вообще ничего не ловили. Со среды пейзаж реки изменился, опять пошли хорошие перекаты, появились красивые камни и скалы. Людей на Лозьве летом, видимо, очень много. Т.к. на каждом повороте (косе) костровище и следы от стоянок, некоторые сделаны даже очень капитально – на длительный срок. Среда была отмечена щукой на 1 кг, которая, впрочем, потом выскользнула из сумки и упала в воду, да и черт с ней. Не очень то и хотелось марать емкость с солеными харюзами (около 25 кг на троих) одной «сорной» рыбкой. И еще в среду у меня, без меня уплыла резиновая лодка – сдуло сильным ветром с берега, вытащил я ее, видимо, не достаточно далеко. Благо, что были наши лодки и внизу и вверху. Внизу, метров через 300, Саныч ее поймал, а Стас довез меня до нее на своей лодке.
Как я заметил, на северных речках ветер в основном дует на север, т.е. навстречу движения лодке. В некоторые дни приходилось упираться, чтобы проплыть дневную норму, при этом некоторые порывы ветра были такие, что лодки тащило вверх по перекату, а уж про плесы и говорить нечего. Вдоль реки идет много старых лесовозных дорог и троп натоптанных туристами и охотниками Так же вдоль реки по берегам очень много избушек, старых и не очень, в тех куда мы заходили, летом люди ночевали. Не зря я прочитал в одном из отчетов пеших туристов, что одновременно в районе перевала Дятлова он насчитал около 100 человек. В этом смысле нам повезло, на всем пути по реке мы не встретили ни одного человека. Видимо, желающих сплавляться в такое время не очень много, да на это мы и рассчитывали.
Перед Ушмой мы проплыли незаметное место, которое на карте 1967 года было обозначено: «Бывший поселок 2-й Северный», а в наши дни и вовсе никаких следов не видно. В районе Ивделя немало поселков, говорить о которых можно лишь в прошедшем времени — бывшие. Почти все они появились в 30-е годы прошлого века. Жили в них спецпереселенцы, точнее, раскулаченные, жертвы сталинских репрессий. После смерти Сталина эти поселки быстро опустели, люди из них уехали. В памяти остались лишь специфические названия — 1-й Северный, 2-й Северный, 3-й Северный. Создавались эти поселки так. Привозились в тайгу на конных санях люди, выгружались. Им вручали топоры и говорили: «Стройте дома, выживайте». Cпецссыльные работали по 12 часов, с одним выходным, но без отпусков, лесозаготовителями. Норма выработки была 5 куб. м. древесины на человека. В зимнюю стужу работали и жили в лесу в балаганах из жердей и лапника, отапливаемых кострами. Спали в спальных мешках из оленьей шкуры мехом внутрь и наружу. Спальный мешок был сшит сверху и снизу, только на уровне лица поперечный разрез на всю ширину мешка, через который влезали. В короткие зимние дни, начиная со средины ноября и по март, кулаки работали при луне и северном сиянии. Люди здоровые и выносливые массово вымирали от переохлаждения, переутомления и болезней, прямо у костра, но в большинстве своем в спальных мешках при морозной ночевке в балагане. При наличии вокруг в большом количестве зверя и дичи, кулакам запрещалось иметь ружья, увиденному с ружьем грозило 15 лет лагерей. Многие кулаки, попавшие в штрафотряды, обратно не возвращались, а кто возвращался, давали расписку о неразглашении условий содержания. Кулакам за их каторжный труд до 1933 года платили в месяц: две горсти прелой, пополам с мелом, ржаной муки (на работающего) и по одной горсти муки на иждивенца, столько же и полугнилой сушеной картошки. А после 1933 года стали доплачивать деньгами, на которые в месяц можно было купить 10 коробков спичек и 5 пачек соли. Поэтому поселенцы разводили огонь в основном при помощи «тута» - два кремниевых камня и сушеный березовый гриб - чага. Вот так жили рядом с этой дивной природой, и не так давно, наши соплеменники.
Димыч практически не рыбачил, а только охотился, добывая каждый день не менее пяти рябчиков. А в рекордный день взял 12 рябчиков и 4 утки. При этом ему пришлось нырять за ружьем (вода плюс шесть), которое он выронил, собирая уток. Я один, если не видел ни кого из своих на речке, начинал быстро-быстро работать веслами, чтобы догнать своих, а он специально один уплывал или оставался один и охотился – бр… Саша не охотился специально, в основном ловил рыбу, но и то приносил то рябчиков, то тетерку, то опять зайца
В основном мы плыли двумя группами: Я, Стас, Саныч и их четверо. «Растянувшись» было удобней искать рыбные места на небольшой речке, да и собираться на обед было сподручней втроем, чем ждать всех семерых. Только на одной вечерней стоянке Стас и Саныч отстали от меня, я подозреваю что решили «стихушничать» по поводу спирта, а по их версии: пытались ловить ночью тайменя, но не поймали. У меня на вторую ночь перегорела основная и запасная лампочка налобного китайского фонарика Спасибо Димыч дал старого образца карманный фонарик с квадратной батарейкой – с ним и обходился вечерами и ночью.
Тушенка в походе попадалась разная - плохая и не очень, не зря некоторые туристы готовят для походов сушеное мясо собственного приготовления, легче нести и отходов (банок) не бывает. Рецепт сушеного мяса: Берется не жирное мясо (жир прогоркает), говядину (можно и мясо птицы типа филе) без пленки, жил и костей, прокручивается на мясорубке один раз. Полученный фарш засыпается в кипящую воду (не солёную). Когда фарш сварится и всплывет, его достают шумовкой, высыпают в большую кастрюлю или таз. Добавляют соль (примерно один кг на 10 кг сырого мяса) и специи любые по вкусу, перемешивают и очень тонким слоем сушат на ткани или в духовке, но так, чтобы не поджарить. Прежде чем добавлять к пище, мясо нужно промыть от лишней соли в кружке холодной водой.
Я спал один в своей новой двухместной палатке. Очень хорошая палатка – двухслойная, без растяжек, ставится одним человеком, весит 2,3 кг, есть тамбур, москитная сетка и система вентиляции. Первый раз увидел и мне понравилось, как народ ставит свои палатки «по-новому». Переворачивают резиновые лодки вверх дном и уже на лодку ставят собранную на дугах палатку. От земли не холодно и место для палатки не нужно так тщательно расчищать. Правда есть и минусы: не все палатки для этого подходят; если палатка меньше ширины лодки, то в дождь вся вода собирается под палаткой и как следствие мокрый спальник. У Миша и Димычем была огромная 4-х местная палатка и их две лодки спокойно умещались под ней. Так что спали они каждый в своей люльке.
Лозьва - бывшая сплавная река. В ГУЛАГовские времена здесь кипела жизнь, и по ней сплавляли молевым способом и плотами лес. Последние три дня пути мы видели брошенные деревни, полуразрушенные лагерные бараки и отбойники на поворотах реки. К вечеру в среду мы дошли до устья Ушмы, было пройдено в общей сложности около 85 км, Ночью мы втроем опять бросали «мышей», но после того таймешка ночью, больше поклевок на «мышь» не было В общей сложности я поймал 17 «хвостов» хариуса от 0,5 до 0,9 кг каждый.
В устье реки Ушма находится одноименный бывший поселок Ушма – это было первое в СССР поселение-колония, где расконвоированные зеки рубили лес. Это сейчас таких зон на Северном Урале множество, а тогда это было впервые – жить и работать не за колючей проволокой. В настоящее время поселок производит угнетающее впечатление: полное запустение, разрушенные и заброшенные дома расконвоированных зеков и обслуживающего персонала, амбары и скотный двор, брошенная техника и груды искореженного металла. Последние два года в поселке никто не живет, до этого жила одна семья из двух человек манси. С 70-х годов посёлок пуст, но много домов вполне пригодных для жилья, сохранились даже целые улицы из рубленых домов. Судя по останкам это было образцово-показательное заведение, в каждом дворе стояли добротные детские качели.
Машина за нами в четверг не пришла. А планировали, что приедет из Североуральска (210 км) Соловьев Михаил Сергеевич, ЗИЛ-131 с самодельной будкой, телефон в Североуральске дом.(34310) 94-519, раб. 92-480, сот. 8-91264-48-259. В запасе был телефон Зырянова Владимира Степановича (у него танкетка) 2-50-59, еще его можно найти через Бориса тел. 8-908-63-17-211. Из Североуральска до Перми (660 км) должна была увезти пермская ГАЗель, которую заказали через Николая Воронцова 2-98-70-03, Собрав палатки, лодки и остальные вещи на берегу мы решили, что до обеда ждем, а потом уже начинаем предпринимать какие-нибудь действия. Сотовые телефоны не работали, спутниковый в этот раз на прокат не брали, поэтому позвонить не могли, а в брошенном поселке ни одной живой души кроме нас не было. В приличном состоянии сохранился висячий мост на другую сторону реки Лозьва, хотя держится буквально только на гвоздях. К верхним тросам на гвозди прибиты бруски 50х50, а внизу к брускам прибиты доски на которых лежит деревянный настил, тросов внизу нет, т.е. мостик висит только за счет брусков с гвоздями. Местные охотники видимо пользуются мостиком, потому что с другой стороны есть четкая тропа уходящая на вырубки. К обеду ничего нового не произошло, машины нет, и мы втроем пошли на «разведку», т.к. по карте километра через три должен быть мост через Ушму и дорога в поселок Вижай. Дорога лежала рядом с основной «зоной», которая была на пригорке вдоль красивой излучины Лозьвы и было бы не правильно туда не заглянуть. Как сказал Димыч, в этой казарме лет двадцать уже никто не дежурил. В такой глуши был разбит небольшой парк, центральная аллея длиной около 200 метров вся посыпана мелким гравием, а вдоль аллеи стоят беседки и скамейки. Если отвлечься от того, что вокруг на сотни километров сплошная тайга, то можно подумать что этот заброшенный парк находится где-то на окраине Перми. А для детей было построено несколько зимних горок из досок, обычных, как строят в любом городе на новый год. Вокруг зоны не было колючей проволоки и привычных вышек с часовыми, но карцер расположенный при въезде в поселение был. Деревянный карцер с тремя камерами для заключенных и отделением для охраны, сохранился лучше прочих построек видимо из-за того, что был внутри и снаружи оштукатурен. Ни разу не был в карцере, даже в брошенном. Признаюсь неприятное зрелище – верхние нары на огромных цепях, большие «амбарного» типа замки с дужками из прута диаметром 20 мм, ни света, ни умывальника, ни туалета. А в соседней одиночной камере, даже и нар нет – только стены и бетонный пол. Осмотрев остатки поселка, мы прошли мимо сломанного шлагбаума и вышли на дорогу в сторону моста через Ушму. Доказательством того, что это была образцово-показательная зона служит и деревянная стела с названием поселка Ушма. Буквы выпилены из толстых кедров и установлены на постаменты тоже из кедров. При этом каждая буква была выкрашена в свой цвет, остатки краски еще выветрились не все. Дорога до моста отсыпана по всем правилам, основание поднято на высоту не менее одного метра. Даже скажу больше, мало где вдоль старого образца гравийной дороги можно увидеть бетонные водоотводные лотки которые заливали непосредственно на месте, а здесь они есть и сохранились прекрасно. Лет двадцать никто дорогу не ровнял, а ехать можно на любой легковой машине – нет ни одной выбоины. Сколько же здесь денег зарыли?! Следы от машин были, начиная с Уралов, заканчивая Уазиками. Спустившись под горку, мы были разочарованы – хорошая дорога закончилась и нам открылись останки сожженного деревянного моста через Ушму. Все машины здесь ездят вброд глубиной около метра. Вычитал в новостях, что на севере Свердловской области ежегодно горят около двух старых деревянным мостов. По одной из версии их жгут местные жители, чтобы никто не ездил из иногородних на рыбалку и охоту. Обратно решили идти по лесу через гору, где я и сделал следующие два снимка. Но на горе услышали выстрелы в районе моста, вернулись обратно и встретили УАЗ с четырьмя охотниками, по-моему прапорщики. Увезти до ближайшей деревни хотя бы одного человека они отказались, их ждал в тайге рябчик. Но сказали, что лучший вариант идти пешком до поселка Вижай 30 км (но там из машин есть только одна Нива), а если плыть до него по реке, то нужно не менее двух-трех дней. Вернувшись в лагерь, посовещались, по карте до Вижая было около 35 км и решили, что нужно идти до поселка пешком, там добираться до Ивделя, искать машину и возвращаться на ней в лагерь. Дима Кирилов один, в сандалях и без ружья, ушел в 12-40 пешком по дороге в Вижай. Как потом оказалось до поселка не 30 и не 35, а 48 километров, к тому же, нужно вброд переходить около пяти речек и ручейков. В одном из брошенных домов мы обнаружили пять кроватей с панцирными сетками и с рваными матрацами. Печь работала, окна и двери тоже на месте. Рядом с этим домом стоит небольшая, но в рабочем состоянии банька, видно что грибники и охотники ее немного доже подлатали. Мы ее истопили остатками забора, Саша выделил пустую 15-и литровую полиэтиленовую канистру, веники наломали тут же свежие и народ с удовольствием сходил в баню и смыл «пыль дорог». При этом прямо из бани нырял в холодную Лозьву, неимоверно крича. В доме было огромное количество грязи и пыли и мы долго не решались ночевать там – еще не выветрилось ощущение чистоты осенних «лозьвинских» лесов. Но натопленная печка и не желание разворачивать упакованные вещи сделала свое дело и все потянулись в дом, кто на кровати, кто на пол. Есть место подвигу в обычной жизни. Дима, в то время, когда мы «валяли дурака», в одиночку мужественно преодолел пешком 48 км, вброд пять речек, нашел в поселке Вижай и разбудил водителя единственного местного УРАЛа и приехал к нам обратно в Ушму в 2-00 ночи. Нашему ликованию не было предела. Ехать на машине до Вижая два часа, а автобус из поселка в Ивдель отправляется около 10 утра, поэтому решили до утра еще немного подремать в доме. Утром мы погрузили вещи в открытый кузов, забрались туда сами (два человека в кабине сидели) и в 5-45 выехали из Ушмы. В открытом кузове, при температуре около нуля, промерзнув до костей, преодолев все броды и канавы, мы в 7-40 приехали в поселок Вижай. Дорога оказалась разбитой и без мостов, так что ездят только вездеходы. Необычная картина открывается при подъезде к Вижаю - кажется, что его недавно бомбили. Добрая половина домов разрушена до основания. Только трубы печей кое-где торчат. Другие стоят без крыш, без окон и дверей. Всюду — битый кирпич, куски шифера, осколки стекла. В поселке проживает 36 человек. Деньги на содержание поселка не выделяют вообще. Здесь был клуб, школа, детский сад, больница. Сейчас на Вижае этого нет, как нет ни магазина, ни почты, ни телефона, ни электричества. Люди оказались в таких же условиях, как в XIX веке. Более половины жителей пенсионеры, в основном, больные люди. Четверо из них полностью лежачие - парализованные. Остальные в основном промышляют в тайге — собирают ягоды, кедровые шишки, охотятся да рыбачат. Не так давно администрация Ивделя стала выделять жителям бесплатно хлеб — 50 булок в месяц на семью. Но за этим хлебом приходится ездить в Бурмантово, за сорок километров, на автобусе, который два раза в неделю заходит на Вижай. Проезд туда и обратно — 80 рублей. Гидролизным спиртом беспрепятственно торгуют все лесозаготовители. В 1996 году было принято решение закрыть зону в поселке. Вижай — одна из бывших зон Ивдельлага, которая была создана здесь более полувека назад. В 70-е годы в поселке, не считая заключенных и солдат-срочников, проживало более тысячи человек. Было производство — лесозаготовка и переработка древесины. Заключенных, офицеров и их семьи перевезли на новое место, обеспечили их жильем и работой. А вот о так называемых вольнонаемных забыли, многим оказалось деться просто некуда. Нигде их и никто не ждал, жилье не предлагал, да и купить его было не на что. В этом смысле, можно сказать, заключенным повезло даже больше, чем тем, кто их охранял и обслуживал. Отогрелись у печки в местном «автовокзале» - ободранный строительный вагончик с заплатами из ДСП на стенах и дырами в кровле. Но нам и это было в радость – вскипятили ведро воды, умылись, попили горячего чая и только минут через тридцать ноги отошли и перестали «звенеть костями». Решили пройтись по поселку и дойти до речки Вижай. Поселок стоит практически в устье реки Вижай, здесь в давние времена здесь был затон, лесобиржа и пирс для погрузки леса в баржи, который сплавляли «молевым» способом по Вижаю. Название реки Вижай переводится с языка коми как «Святая река» или «Святой отец», манси называют эту реку Ялпынг-я, что имеет такой же перевод. Интересно, что река Вижай течет с горы Ялпынг-Нер, или Молебный камень, так что «священный» перевод названия очевиден. С пригорка в поселке хорошо было видно гору Чистоп . По преданию манси, во время Всемирного потопа, на этой горе спаслись девять (опять это магическое число) манси, ставшие родоначальниками впоследствии многотысячного народа. Здесь в 1939 году пропали в бескрайней тайге сорок бойцов НКВД, искавших десятитонное божество манси «Золотую Бабу», хранившуюся, по преданию в пещере у подножия горы Молебный Камень. На горе Чистоп в советские времена военные построили радиолокационную станцию, но сейчас она закрыта. Можно только представить, сколько людей и техники угробили, строя ее на высоте более 1000 метров. Одну бетонную плиту, говорят, приходилось тянуть одновременно двумя тракторами. По версии местных жителей станцию закрыли из-за постоянной гибели солдат: то один с обрыва оступится и упадет, то трактор перевернется с водителем, то в пургу человек заблудится - так около 10 солдат и погибло. Мы тоже подумали – зачем полезли «вояки» именно на эту священную для Манси гору, когда вокруг полно других.
Наконец приехал «автобус», тоже УРАЛ с будкой-вахтой, «ура» подумали мы, уже близка цивилизация! Помогли водителю выгрузить мешки с мукой, погрузили свои вещи и в 10-40 выехали из Вижая. Оказывается, так все сказали, нам повезло, ведь «автобус» ходит всего два раза в неделю! Через 1,5 часа приехали в Бурмантово. Тоже практически умирающий поселок с населением 80 человек. Мы сходили в местный магазин, который расположен в простом жилом рубленом деревянном доме, а некоторые купили кедровых орехов по 250 руб/ведро. Через деревянный мост, нас в автобусе не повезли, т.к. мост в аварийном состоянии.
На обратном пути, прямо на берегу реки Лозьва к нам подсела группа туристов - водников из Екатеринбурга. И каково же было мое удивление, когда оказалось, что командует этой группой Олег Демьяненко (тел. 8-912-226-52-36), с которым по электронке мы переписывались полгода по поводу Лозьвы, но в лицо друг друга не видели. А вот встретиться привелось в сотнях километрах от Перми и Екатеринбурга, да еще в одном автобусе. Свердловчане сплавлялись по реке Вижай и общее впечатление от сплава – ничего хорошего, нет ни рыбы, нет ни дичи. На вокзал ж.д. станции Ивдель-1 мы приехали в 14-15.
Небольшой городок, оказалось найти там ГАЗель невозможно. Городом стал в 1943 году, численность населения 37 тыс.чел, расстояние до Екатеринбурга 535 км. Печальная слава Ивделя уходит корнями в 30-е годы двадцатого столетия. По приказу Сталина здесь был учрежден ИвдельЛаг - это семь лагерей в поселках: Вижай, Талица, Шипичный, Северный, Ушма. Некоторые зоны закрыты, а некоторые существуют и до сих пор. Вокруг нас постоянно ходили бритые пацаны, которые беспрестанно звонили по сотовым телефонам и сообщали всем своим знакомым, что они освободились и скоро будут дома. Мы купили местные газеты и звонили по объявлениям 1,5 часа. В конце-концов водитель 11-и местного микроавтобуса согласился приехать из Североуральска в Ивдель (80 км), забрать нас вместе с вещами и довезти до Перми. В 18-00 мы выехали с вокзала Ивдель-1 и в 3 часа утра в субботу я был уже дома.
Ну что, вот и закончено описание
еще одного маршрута – сплава по реке Лозьва на Северном Урале. Я считаю, что «в
целом» поход удался, т.к. были «вещи» о которых можно сказать, что это увидел
впервые. Фотографии осенней природы еще не один год будут украшать интерьер
дома и дачи. Надолго в памяти останется воспоминания о вываживании крупных
хариусов на леску 0,14 мм. Но с другой стороны я начинаю понимать, что по
большому счету природа и рыба на большинстве рек Северного Урала практически
одинакова и это беспокоит, летать только за хариусом не хочется. Считаю, что
нужно придумывать какие-то другие туристические маршруты. Фотоаппаратом «Никон»
я очень доволен – фотографии получаются очень качественные с естественными
цветами. Только нужно еще поискать более чувствительную пленку, хотя бы на 600
единиц и прицениться к длиннофокусному объективу. Если пофантазировать, куда бы
еще поехать порыбачить и отбросить денежный и рабочий фактор, то наверно
хочется один раз посмотреть океан с его волнами и большой рыбой. А еще хочется
один раз забраться в Сибири в такую «глухомань», где еще не ступала нога даже
рыболова-любителя, не говоря уже о рыбаках-браконьерах. Не плохо бы посмотреть
природу Камчатки, Сахалина, Таймыра, Кольского полуострова. А еще половить рыбу
на Северном Ледовитом океане. А еще, а еще… Ну хватит, а то «батенька» вас по
моему
«занесло»!!!
Потапов
Петр Иванович PPOTAPOV№Perm.LUKoil.com
Чтобы
письмо пришло к адресату, замените № собачкой @.